Между 21-30 - женщина как Америка или Япония. Полностью исследована, очень хорошо развита и открыта для торговли, особенно со странами, имеющими деньги или автомобили.

Между 30-35 - она как Индия или Испания. Очень горячая, расслабленная и сосредоточенная на своём внешнем виде.

Между 35-40 - женщина как Франция или Аргентина. Она может быть наполовину разрушена войною - но она ещё может быть привлекательна и желательна для посещения.

Между 40-50 - она как Югославия или Ирак. Она потеряла всё во время войн и разрушена прошлыми ошибками. Необходима глобальная реконструкция.

Между 50-60 - она как Pоссия или Канада. Очень широка, тиха и границы практически не контролируются... но люди её избегают из-за холодного климата.

Между 60-70 - женщина как Англия или Монголия. Со славой или прошлыми завоеваниями - но, увы, без будущего.

После 70 она становится Албанией или Афганистаном. Каждый знает, где это - но никто ни хочет туда ехать.

"ХОВАHЩИHА" (постановка 1956 года) на сцену выпускали настоящую живую лошадь. При

"Большом" есть настоящая конюшня, где содержатся две реквизитные клячи - как раз для этих

целей. Вообще-то вопрос о целесообразности использования лошадинной силы в оперных

спектаклях стоял уже давно - в "Руслане и Людмиле", например, в сцене "О, поле, поле, кто

тебя усеял мертвыми костями...", по полю среди тел убитых должна была тоскливо

прогуливаться одинокая кобыла. В один прекрасный вечер гнедой захотелось не только

прогуляться, как этого требовал "гениальный" режиссерский замысел, но и, pardon, "сходить",

т.к. за час до спектакля добрая уборщится накормила ее куском сладкой плитки "ПРИВЕТ". В

общем, на глазах у изумленной публики, тоскливая лошадь стала делать свое грязное дело, а

артисты миманса, изображавшие "мертвые кости" как-то странно дергаться, брезгливо

отряхиваться и отодвигаться от кобылы подальше.

Особенно симпатично эта сцена смотрелась с галерки. Hу, да вернемся к "ХОВАHЩИHЕ". В

конце оперы одного из стрельцов везут на казнь на телеге, запряженной одной из кобыл.

Внезапно, у всего этого транспортного средства отпадают оглобли, лошадь мирно

разворачивается и идет в сторону зрительного зала - в глаза ей бьет свет из софитов, так что

она ничего не видит. У дирижера на голове волосы встают дыбом, но ничего сделать он не

может и по этому продолжает махать. Вдруг лошадь спотыкается о рампу, падает на

передние колени и большая ее голова оказывается в яме на уровне пюпитра гобоиста.

Гобоист, который ровным счетом ничего не видел - он в яме спиной к сцене сидит - безумно

испугался и издал на своем инструменте нечто громкое и несуразное, отчего оркестр просто

остановился и терпеливо ждал, когда сотрудники постановочной части наконец-то выволокут

обезумевшее от страха животное из ямы. Публика в зале валялась со смеху !
Самое интересное, что не было возможности закрыть занавес.

А вот в Свердловской опере, сварливая певица, которая в тот вечер пела Тоску в одноименной

опере Пуччини, по ходу действия должна была сигануть с башни, т.е. с небольшого

возвышения - за сцену, на маты.
Все было бы хорошо, если бы кто-то из обидившихся не подложил ей вместо матов батут. Hа

глазах у публики Тоску вынесло над башней 7 раз, все это было с криком и раскинутими

ногами. Оркестр побросал инструменты от хохота, а машинист сцены не смог закрыть занавес.

Так Тоска и прыгала.
Говорят, что кто-то потом сел...

Интересно бывает ходить в оперу, когда на исполнение одной из партий приглашают солиста

из-за рубежа. Так было в "Дон Жуане" Моцарта, когда на роль Дона Жуана пригласили

западного немца. Партию ему написали по русски - латинскими буквами. В заключительной

сцене он так вошел в роль, что забыл на каком языке надо петь и перешел на родной. Диалог

между Каменным гостем и Доном Жуаном был очень заманчивым:

- Кам. гость: Кайся !
- Дон Жуан: Hа-а-а-йн ! И так три раза. Публика опять повеселилась.

[color=red]